– Давно это началось?
– Четыре дня назад, господин чародей. Сначала заболел козёл – начал давать молоко. Затем крокодил заплакал и перестал ловиться. Через день кокос загнулся.
– Люди богу молятся?
– Не жалея слёз.
– Так, значит, болеют пять дней. Это меньше десяти, но больше трёх.
– Я бы сказал больше четырёх!
– Понял. Около четырёх и восьми девятых. Слишком малый срок.– Натаниэль, неуклюже присел с помощью посоха лошади.– Сердце? Легкие? Может, печень?
– Яйца.
– Опять не угадал.
Чародей отвесил Натаниэлю саечку и, опустившись на колени, погладил лошадь по шее.
– Давай без телячьих нежностей,– ответил конь.– Посох отдай.
Чародей продолжал осматривать животное:
– Как тебя зовут, лошадь?
– Нчканыр Очковтырович Черездвекистыногузадерищенко.
– Иностранец, што ли?
– Не трави душу, чародей.– Вороной крутил хвостом, как пропеллером отгоняя назойливых мух.– Лечи.
– Симптомы бешенства,– чародей погладил животное по голове.– Следов укусов нет… выпученные глаза…
– Глаза – это от мамы,– крупная слезинка покатилась по вытянутым скулам.
Руки чародея нежно прошлись по ногам и дотронулись до копыта.
– Я щекотки боюсь,– дёрнув конечностью, коняга заржал.
– Слышь, Нчканыр,– чародей подложил ладонь под подбородок лошади.– Пасть открой.
– А чо так грубо?
– И язык высуни.
– Ага, щас всё брошу и начну высовывать.
Натаниэль внезапно надавил указательным пальцем на точку смыкания челюстей. Лошадь рефлекторно подняла ногу.
– Мин пардон,– товарищ ткнул коню в другое место. Из пасти тут же высунулся язык. Клацнули жёлтые зубы. Пахнуло прелым сеном и коноплёй.
– Опухший язык… сухость, шелушение роговых слоев…– чародей задумался.
К лошади начали подтягиваться селяне.
– А можно за хвост дёрнуть? – чумазый мальчик в оборванном рубище подошёл с тылу.
– За хрен своего деда дерни,– коню было противно такое внимание деревенских,– пожрать лучше чего-нибудь принеси.
Склонившиеся над Нчканыром староста и крестьяне перешептывались, показывали на что-то пальцем и смеялись.
– Чума? Гнойников нет. Уплотнения в задней части… и в груди тоже… Опухоли. А это что?
– Ты аккуратней там,– круп задрожал, уши выпрямились, дернулись конечности.
– Мертвая плоть… Не может этого быть.
Едва не потеряв равновесие, Натаниэль поднялся с пола:
– Что же такое с его ногой?
Все в ожидании смотрели на чародея, по лицу которого бродила тень ужаса.
Посчитав ноги у коня, чародей удивился:
– Это не нога.
Что-то чёрное под брюхом то удлинялось, то уменьшалось.
– Что это? – не выдержал, прервав свои мысли, мельник.
Натаниэль не решался поднять глаза:
– Как сказать правду?
– Есть еще заболевшие? – изменившимся жестким тоном спросил он.
– Да, господин. У моего ишака точно такие же симптомы. Сухость во рту и такая же колбаса выползла.
Хозяин кобылы горестно вздохнул.
– Я вылечу ее, – произнес Натаниэль, несказанно обрадовав крестьян, – только вы отвернитесь.
Улыбки сползли с лиц крестьян.
Чародей пристально смотрел на ползущие по весенней траве улыбки:
– Если еще кто-то заболеет, особенно человек – к нему никто не должен приближаться, пока не придет чародей. Вам ясно?
– Да, господин.